Официальный сайт народного художника РСФСР Романычева Александра Дмитриевича
Романычев
Александр
Дмитриевич

Российский советский живописец, график и педагог, Народный художник РСФСР, профессор Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени
И. Е. Репина, член Ленинградского Союза художников.
    • Даты жизни:
    • 18 сентября 1919 - 21 августа 1989 г.
    • Место рождения:
    • деревня Русские Горенки Симбирская губерния
    • Страна:
    • СССР
    • Жанр:
    • портрет, пейзаж, жанровая картина
    • Учёба:
    • Институт имени И.Е.Репина
    • Стиль:
    • реализм
    • Звания:
    • Народный художник РСФСР— 1980
      Заслуженный художник РСФСР — 1965

Н.Б.Нешатаева. РИСУНКИ К «МАСТЕРУ И МАРГАРИТЕ»…



Я люблю роман Булгакова

Мастер и Маргарита…»

А. Романычев

 Каждое истинное произведение искусства – откровение Мастера, сотворившего его. И соприкосновение с ним приближает нас к «таинствам творчества». Но «таинства» эти приоткрываются нам полнее, если удается узнать как рождалось это произведение. Откуда пришел замысел его, какие мысли и чувства волновали художника в процессе работы над ним…

И здесь я хочу обратиться к эскизным рисункам и акварелям Александра Дмитриевича Романычева, созданным по мотивам романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»… Впервые увидела я их на выставке в Литературно-мемориальном музее Ф. М. Достоевского (в Кузнечном переулке, 5/2). В эти дни автора их уже не было с нами… Художник ушел из жизни, не успев закончить задуманную работу… Осталась папка с рисунками – подчас незаконченными, бегло-фиксирующими мысль художника, наметившийся образ…

Листы бумаги – разные, неровные. Рисунки исполнены то карандашом, то фломастерами – черным и коричневым… Есть две тонкие акварели… Возможно, в них замысел художника обрел наиболее полное выражение…

Александр Дмитриевич Романычев – известный ленинградский живописец, художник-педагог, много лет отдавший преподавательской работе в Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Художник-реалист, он – мастер портрета, пейзажа, тематической картины.

Романычев – участник Великой Отечественной войны. Множество картин посвятил он людям из войны – ветеранам… Хорошо помнится и его Пушкин (полотно «Печаль моя светла»)…

Рисовал Александр Дмитриевич много, всегда, но рисунок у него был в основном «дорожкой» к живописи… Здесь же мы имеем дело с рисунком, предназначаемым для оформления книги, так как на отдельных листах и эскизах есть чисто «книжные» пометы, сделанные рукой художника: «титул-П», «на развороте» – «отдельно «Иешуа», «отдельно Пилата»… Причем, многие рисунки сопровождает развернутая строка из книжного текста… Значит, художник работал над рисунками для книги, задумав графическую серию к «Мастеру и Маргарите».

Друзья, близкие рассказывают, что Александр Дмитриевич очень любил булгаковский роман, и многие страницы его знал наизусть и часто читал их по памяти…

Но художник никогда и никому не говорил, что задумал серию иллюстраций к роману. И папку с рисунками-эскизами хранил особо, никому не показывая… Вероятно, раскрывая ее в минуты нелегких раздумий о жизни, о творчестве, уводивших его к драматическим образам и событиям булгаковского романа… Рисунки-наброски, рисунки-эскизы… И, может быть, в их незавершенности, легкости и есть особая прелесть…

Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» – произведение сложное, ассоциативное. Десятилетия о нем спорят, строят догадки – что хотел сказать автор тем ли иным образом, как трактовать отдельные события, есть ли прямые прототипы героев?.. Только литературы по этому поводу существует немало томов. Сложность, ассоциативность романа, по мнению многих, должна выразиться и в иллюстрировании книги. В рисунках же Александра Дмитриевича Романычева нет стилистических сложностей – они сугубо реалистичны и строго следуют за строкой автора…

Многочисленные наброски художника передают портретный образ Воланда, о котором Булгаков говорит: «Лицо Воланда было скошенным на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу Воланда как будто бы навеки сжег загар»…

Художник рисует это лицо черным фломастером, резко, остро, подчеркивая детали, отмеченные автором… Воланд-«профессор» – в берете; Волланд-«мессир» – в повязке с обручем, надвинутым на лоб… Художник рисует Воланда – профессора магии то в фас, то в полуфас, а Воланда – властителя тьмы – в резком профиле, когда черты лица его зловеще обостряются… Часто портретный рисунок Воланда сопровождает его монограмма – «W»…

Почему художник, вслед за писателем уделяет этому образу столько внимания? Наверное оттого, что то, что мучило Булгакова, по-своему мучило и Романычева. «Угнетала – как пишет в своей статье о романе Булгакова Александр Шиндель в журнале «Знание» – двуличность общества, в котором нельзя было быть самим собой и которое самые страшные пороки человеческой природы оценивало как добродетель»… – статья, написанная десятилетия назад – более чем современна!..

В «Мастере и Маргарите» нет ни одной главы, где не присутствовала бы тема доносительства и тайного сыска… «И эта тема, – продолжает автор статьи, – решается в двух вариантах: в игровом – открытом, и в реалистическом – полузакрытом втором плане»…

В рисунках, эскизах художника эти планы совмещены. Они скорее делятся на «бытовые» и «исторические»… Совмещенные, они по-своему высвечивают главную тему романа – романа Мастера и романа Булгакова: Власть и Время. События, происходящие в Москве 20-х годов, накладываются на события двухтысячилетней давности, кода прокуратор Иудеи Понтий Пилат предал смерти без вины бродячего философа Иешуа га-Ноцри.

Иешуа га-Нозри посвящено много портретных набросков. Один из них уже не набросок, не эскиз задуманного образа, а прекрасный законченный рисунок, который может украсить книгу и помочь раскрыть заложенный в ней смысл… На шероховатой поверхности ватмана – рисунок черным карандашом… Лицо – взятое, как говорят теперь, «крупным планом»… Лицо тонкое, задумчивое, с печальными глазами, обращенными к нам…

На другом рисунке Иешуа га-Ноцри изображен в рост, в хитоне, со связанными руками… Художник передает облик его, строго следуя булгаковскому тексту:

«На балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной…»

Еще немного и Иешуа га-Ноцри усталый, измученный, умрет, распятый на кресте… И словно его устами говорит о себе в романе и сам Булгаков:

«Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший…»

В рисунках Романычева противоборствуют две силы: Иешуа га-Ноцри – как олицетворение творческого начала в человеке, и Власть, губящая все духовное, творческое – в образах прокуратора Понтия Пилата и Воланда… В рисунках художника нет Мастера… Но есть Иешуа, есть незримый автор романа и есть Свита Воланда, творящая вместе с ним в Москве вакханалию – кот Бегемот, Коровьев, Азазелло… И есть свита Пилата, творящая зло в древнем городе Ершалаиме – римские легионеры, «холодный и убежденный палач» центурион Марк Крысобой… Художник словно исследует в своих рисунках два пласта противоборствующих сил, облекая их в одежды и антураж то нэповской Москвы, то далекой Римской империи…

Нэповская Москва – в реалистически точных бытовых рисунках, изображающих то встречу с Воландом-иностранцем на «Патриарших прудах», то трапезу Степы Лиходеева («О Боже! Яду мне, яду!»), то Аннушку за чаепитием и разговорами, то «Появление Ивана Бездомного в «Грибоедове» (ресторане Дома писателей).

Исторические же сцены в рисунках Романычева касаются диалога Пилата и Иешуа га-Ноцри… В разных позах варьируется фигура Пилата: то он сидит, то стоит, то смотрит прямо, то исподлобья… Смотрит тяжело, устало, борясь с мучительной головной болью… Его облик напоминает тяжеловесные эрмитажные портреты императоров и военачальников Древнего Рима…

Едва намечен карандашный рисунок Голгофы – места казни Иешуа га-Ноцри. Но в скупости рисунка – величие начертанной писателем сцены:

«Итак, прошло со времени подъема процессии на гору более трех часов, и солнце уже снижалось над Лысой Горой, но жар еще был невыносим, и  солдаты в обоих оцеплениях страдали из-за него, томились от скуки и в душе проклинали трех разбойников, искренне желая им скорейшей смерти»…

Толпа, легионеры, горы вдали, потемневшее небо… Все чуть намечено, но полно движения, драматизма…

В этих набросках и акварелях – мастерство художника, безупречное владение рисунком, культура творчества и, конечно, любовь к одному из прекраснейших произведений нашей великой и многострадальной литературы… И поэтому эта работа Александра Дмитриевича Романычева, хотя и незаконченная, всячески достойна внимания. И о ней можно сказать словами Льва Николаевича Толстого – «Красота и благочестие – соединяют людей». А это, совсем немало в наше нелегкое время перестроек, переоценок, духовного оскудения и постоянного уничтожения «благочестия и красоты!..»

20.03.2008

Нешатаева Надежда Борисовна,

искусствовед, член Союза художников России,
 Действительный член Петровской Академии наук и искусств
наверх